Стефан открыл глаза. В окошке его мансардной комнаты, в том, что располагалось аккурат над изголовьем его кровати, он увидел хвост проплывающего над крышами домов дирижабля. Это был невозможно большой корабль, и уже только от его вида мальчик оцепенел. Его обуял невиданный доселе ужас , но вместе с тем и такой ребяческий восторг, что Стефан тут же машинально сжал пальцами ног и без того мятые после сна простыни. Это механическое движение, которому мальчик зачастую не отдавал отчета, было для него чем-то сродни щипка – так он проверял реально ли то, что он видит. Стефан слышал, как шуршат под ним простыня и одеяло, чувствовал пальцами их накрахмаленные бока. Он знал, если уж постель реальна, то и дирижабль несомненно самый что ни есть настоящий! И возможно, единственный, кто видит его сейчас это он – мальчишка из мансардной комнаты городского приюта – Стефан Без-Рода-И-Племени, как нередко любила отзываться на его счет их вздорная сиделка миссис Донаван.
Половицы предательски скрипели под его ногами все то время, пока Стефан наспех натягивал свой заношенный до дыр свитер и отряхивал новенькие (к такому случаю) штаны. Это сводило его с ума – не дай бог кто-нибудь проснется от всего того шума, что он тут развел! Но куда больше его беспокоил будущий спуск по изношенной временем лестнице на первый этаж. Уж тут-то остаться незамеченным и вовсе задача не из легких. Казалось, будто бы дом этот низменно воющий, чванливый старикашка, который всем своим видом пытается показать насколько доконали его старые кости все живущие в нём мальчуки!
Прикрыв за собой парадную дверь и очутившись на лужайке, Стефан открыл рот от изумления и досады. Дирижабли – их в небе были тысячи. Но людей на улице было в десятки раз больше. Словно бы и не было никакой ночи для этой сонной, поднятой с постели толпы. Но почему они ведут себя так тихо? До того безмолвными они не были никогда. Они ведь взрослые, им полагается орать и возмущаться, и загонять детей обратно в дом. А не стоять тут и смотреть на все его ночные корабли! Мальчишка был взбешен, обижен и сбит с толку. Неподалеку он заметил всех приютских домочадцем, а во главе директора и миссис Донаван, забывшую стянуть ночной чепец. Неужели и они все это видят? Они, те кто на Рождество только и мечтал, что о родне, о сладостях и о новой машинке. Не то, что он! Стефан грезил дирижаблями, только и мечтал, что увидеть их хотя бы краем глаза. И вот оно – сбылось. Но почему и эти люди на них смотрят? Это ведь его подарок. Его и только его! Парящие корабли Стефана.
«Это не честно!» - со слезами на глазах, думал про себя мальчик. – «Их не должно тут быть. Никого из них!»
«Не смотрите! Немедленно закройте ваши глаза! Прошу, прекратите смотреть!» - Стефан не знал большего горя, чем испытывал в те минуты, по его щекам струились горькие слезы, а ногти больно впивались в сжатую ладонь.
Он упал на траву, весь сжался и уткнулся носом в поджатые колени. В эти мгновения мальчик не понимал одного – он единственный, кто сейчас не смотрит, кто закрывает от горя глаза. И, углядевшая его в те минуты миссис Донаван, сказала бы, что возможно оно и к лучшему. Ведь дирижабли не прилетают по первому мальчишевскому зову. И это понимали все. Они преследуют совсем иные цели.
Последнее, что увидел Стефан, обратившись заплаканным лицом к небу, была падающая ракета, выпущенная одним из нависшим над городом экипажей. И падала она, как яйцо у неосторожной наседки, - необратимо. Когда произошел взрыв, города не стало. И Стефана вместе с ним. Осталась лишь повисшая в воздухе мысль: «Не нужно было всем им смотреть».
КОРАБЛИ ЧУЖОЙ ГАВАНИ